Нефтегазовая схватка в Центральной Азии
17 Июнь 2013 г., 10:11

С момента образования на территории Центральной Азии независимых государств углеводородные ресурсы региона приобрели ключевое значение во внешней политике стран Центральной Азии и как магнит стали притягивать разные государства. Наиболее активно в регионе действовали Россия, США, страны ЕС и Китай, которые не «номинально» претендовали на лидирующие позиции в Центральной Азии, прежде всего в энергетической сфере. Огромный интерес проявляли американские и европейские нефтегазовые компании, которые устремились к углеводородным месторождениям. Наибольшее внимание было приковано к Туркменистану, располагающему значительными запасами газа, и Казахстану, обладающему крупнейшими нефтяными месторождениями. Многочисленные международные консорциумы, созданные для добычи углеводородного сырья, спешили застолбить место на потенциально богатых нефтью и газом месторождениях. Проникновению в регион западных нефтегазовых компаний способствовала энергетическая политика стран Центральной Азии, которые были заинтересованы в западном нефтегазовом капитале. С его помощью они рассчитывали провести разведку углеводородных месторождений, а в перспективе – осуществлять добычу и экспорт нефти и газа на внешние рынки. По крайней мере на первом этапе инвестиции нефтегазовых компаний сыграли ключевую роль в освоении месторождений углеводородных ресурсов, позволив странам региона добиться подъема экономики и стабилизировать внутриполитическую ситуацию. На государственном уровне Центральная Азия стала для США и ЕС одним из ключевых направлений внешней политики. Вашингтон и Брюссель оказывали политическую поддержку странам региона, прежде всего в вопросах добычи и транспортировки углеводородных ресурсов. В качестве главной задачи Запад видел переориентацию нефтегазовых потоков стран региона в европейском направлении с целью уменьшения их зависимости от России. На фоне активного участия западных нефтегазовых компаний и государственных структур в разработке углеводородных ресурсов Центральной Азии и усиления внимания к региону со стороны Китая успехи российской политики оказались более скромными. Наиболее заметным достижением России в Центральной Азии стала реализация Каспийского трубопроводного консорциума (КТК), который предназначен для поставок казахстанской нефти в порт Новороссийск. Остальные российские проекты так и не вышли на стадию реализации. Участие российских компаний в разработке новых месторождений нефти и газа в Центральной Азии также носило ограниченный характер, а объем инвестиций был незначительным. На государственном уровне усилия России были направлены и до сих пор ориентированы на сохранение политического влияния в странах региона. Россия игнорировала энергетические интересы стран региона, что в конечном итоге привело к уменьшению ее влияния и утрате положения монопольного транзитера углеводородных ресурсов из Центральной Азии. Китай формировал приоритеты внешней политики в отношении Центральной Азии постепенно. Энергетической экспансии Пекина предшествовала активная торгово-экономическая политика, результаты которой создавали предпосылки для внешнеполитической переориентации стран региона. Так, Китай вплотную приблизился к тому, чтобы занять лидирующие позиции по объемам торговли с Таджикистаном и Киргизией. По мере усиления потребности китайской экономики в углеводородных ресурсах возрастала заинтересованность Пекина в расширении доступа к нефти и газу стран Центральной Азии. Китайская сторона проявляла настойчивость в приобретении в собственность углеводородных месторождений, а также мощностей для их переработки. Серьезных успехов Китай добился в организации поставок оборудования, предоставления сервисных услуг, а в последнее время – и в осуществлении бурения. В последнее десятилетие Китай последовательно наращивал свою долю в энергетическом секторе стран Центральной Азии. Данная политика отражала геополитические устремления Пекина и возрастающие потребности китайской экономики в дополнительных объемах углеводородного сырья. По разным оценкам присутствие Китая в энергетике Казахстана уже превысило 25%. Добиться подобных успехов Китай смог за счет последовательной внешней политики, которая подкреплялась значительными финансовыми средствами. Важным элементом энергетической политики стали трубопроводы, предложенные и реализованные Пекином для поставок углеводородных ресурсов в китайском направлении. Так, в 2009–2010 годах без привлечения российских компаний из Казахстана и Туркменистана в Китай были построены нефтепроводы и газопроводы различной мощности. Они должны обеспечить надежные поставки углеводородов в Китай из стран Центральной Азии, которые, в свою очередь, с увеличением добычи нефти и газа рассчитывают усилить свои позиции. До последнего времени Китай в основном расширял свое присутствие в странах Центральной Азии на старых месторождениях, которые прошли пик своей добычи. Однако Пекин добивается доступа к новым нефтегазовым месторождениям, рассчитывая за счет их разработки реализовать перспективные планы по увеличению объемов экспорта углеводородного сырья из стран Центральной Азии. Речь идет о получении доступа к шельфовым проектам Казахстана. Этому может способствовать выход из ряда проектов западных компаний, а также увеличение китайских инвестиций в разработку месторождений. В последующие пять–семь лет ситуация в Центральной Азии в сфере энергетики может претерпеть серьезные изменения. Начало промышленной разработки новых месторождений в странах Центральной Азии окажет ключевое влияние на развитие региона, а вместе с этим заставит по-новому оценить его перспективы. Речь идет о добыче нефти в Казахстане, в частности, на Кашагане, а в Туркменистане – о разработке перспективных газовых месторождений, таких как Довлетабад и Южный Иолотань-Осман. От успешности их освоения зависит наполнение уже построенных нефте- и газопроводов, а также реализация перспективных трубопроводных проектов, расширяющих географию экспортных потоков из стран Центральной Азии. Тем более что для Туркменистана и Казахстана диверсификация экспорта углеводородных ресурсов остается ключевой задачей. Трубопроводная многовекторность, взятая на вооружение Ашхабадом и Астаной, усиливает их переговорные позиции, давая возможность выбирать направления экспорта нефти и газа. Большое внимание Туркменистан уделяет Трансафганскому газопроводу (ТАПИ), который должен пройти по маршруту Туркменистан–Афганистан–Пакистан–Индия. Его реализация даст Ашхабаду не только потенциально высокие экономические преференции, но и усилит его геополитические позиции. Одновременно Туркменистан реализует строительство газопровода Восток–Запад, который должен объединить в единую систему все крупные газовые месторождения в Туркменистане. В свою очередь, Казахстан заинтересован в осуществлении новых проектов, которые будут выводить казахстанские углеводороды в европейском направлении. Данные планы имеют давнюю историю и до сих пор сдерживались трудностями, с которыми Астана сталкивалась при разработке перспективных углеводородных месторождений. По мере их освоения Казахстан может усилить поиск маршрутов, предназначенных для экспорта возросших объемов нефти и газа, не замыкаясь только на российском направлении. Начало промышленного освоения углеводородных месторождений в Казахстане может сказаться на будущих отношениях Москвы и Астаны. В последние годы их сотрудничество развивается в рамках проекта Единого экономического пространства (ЕЭП). Однако Казахстан является единственной страной Центральной Азии, которая в силу внутриполитических причин и геополитической ситуации пошла на расширение сотрудничества с Россией. Остальные страны региона отдают предпочтение развитию сотрудничества с западными странами и Китаем, а не Россией. Узбекистан и Туркменистан фактически вышли из-под влияния России, реализуя независимую энергетическую политику. Таджикистан и Киргизия сохраняют интерес к сотрудничеству с Москвой в силу сложного экономического и внутриполитического положения. Однако внешнеполитический вектор этих стран все больше разворачивается в сторону Китая. Тем более что расширение присутствия Китая в энергетических проектах положительно воспринимается в странах Центральной Азии, которые рассматривают китайское направление в качестве одного из перспективных для экспорта углеводородных ресурсов. В свою очередь, для реализации своей политики в Центральной Азии Пекин использует потенциал Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), которая рассматривалась в Москве в качестве механизма поддержания региональной безопасности. Однако подобное российско-китайское сотрудничество фактически открыло Китаю беспрепятственный доступ в Центральную Азию, в том числе к углеводородным месторождениям стран региона. Это негативно сказалось на позициях России, которая оказалась не готовой к соперничеству с Китаем, предложившим странам региона привлекательные энергетические проекты. Ожидание получения потенциальной экономической выгоды от промышленной разработки месторождений нефти и газа может привести к пересмотру странами Центральной Азии внешней политики. Это скажется на взаимоотношениях с Россией, перспективы которой в Центральной Азии вызывают много вопросов. В условиях ограниченного углеводородного потенциала стран Центральной Азии новые трубопроводные проекты могут обострить соперничество за нефть и газ, которые будут добываться на центрально-азиатских месторождениях. В этом вопросе геополитические планы США и ЕС, призывающих Ашхабад и Астану к участию в европейских проектах поставок углеводородных ресурсов, будут входить в противоречия с интересами Китая. В перспективе это может усилить соперничество между Пекином и европейскими странами. На ситуацию в Центральной Азии может оказать влияние Иран, который в последнее время проявляет заинтересованность в добыче углеводородных ресурсов на Каспии с их последующим экспортом. Речь идет о перспективном, но не подтвержденном пока газовом месторождении «Сардар Джангал», запасы которого оцениваются в 1,4 трлн. куб. м газа и 2 млрд. баррелей нефти. Одновременно Тегеран рассматривает варианты расширения сотрудничества со странами Центральной Азии в вопросах экспорта их углеводородных ресурсов. Диверсификации маршрутов экспорта нефти и газа из региона способствует политика Китая, который увязывает региональные интересы с перспективами собственного экономического развития. Этот фактор является одним из ключевых при формировании странами Центральной Азии приоритетов энергетической политики. Многое будет зависеть от успешности промышленной добычи на новых месторождениях нефти и газа. Этот фактор во многом будет определять ситуацию в Центральной Азии, которая в силу многих причин находится на переломном этапе и окажет ключевое влияние на соперничество внерегиональных государств за доступ и контроль над экспортом углеводородных ресурсов.