Азиатский интеграционный треугольник
10 Декабрь 2013 г., 15:43

Визит председателя КНР Си Цзиньпина в страны Центральной Азии, состоявшийся в сентябре текущего года, открыл новый этап внешней политики Китая в регионе. Пекин продемонстрировал свои геополитические устремления, которые в перспективе способны обострить российско-китайское взаимодействие в Центральной Азии.

Энергетическая политика Китая

Для Китая страны Центральной Азии имеют стратегическое значение из-за наличия углеводородных ресурсов. Не случайно главной темой, обсуждаемой в ходе последнего визита председателя КНР в страны Центральной Азии, стали вопросы дальнейшего расширения энергетического сотрудничества, которые Пекин рассматривает через призму своего текущего экономического развития и реализации долгосрочных интересов.

За последнее десятилетие Китай принял активное участие в проектах по развитию экономики стран Центральной Азии, превратившись в стратегического партнера. Взаимодействуя с Пекином, страны Центральной Азии в основном решают задачи экономического развития, добиваясь, таким образом, социально-экономической стабильности. Китай, бросая в регион значительные финансовые ресурсы, соотносит потребности своей экономики в углеводородных ресурсах с геополитическими устремлениями.

Особое значение Китай придает отношениям с Казахстаном, углеводородные ресурсы которого давно находятся в фокусе внимания Пекина. В ходе визита председателя КНР в Казахстан китайская сторона подкрепила свои устремления соглашениями на сумму в 30 млрд долл. В соответствии с Декларацией о стратегическом партнерстве, подписанной лидерами двух стран, стороны договорились углублять взаимодействие, и в первую очередь в сфере энергетики. Пекин заявил о готовности продолжить участие в энергетических проектах. Прежде всего в разработке новых месторождений, эксплуатация которых обеспечит увеличение добычи нефти и газа.

Пекин рассматривает центральноазиатское пространство в качестве территории, контроль над которой обеспечит доступ к шельфу Каспийского моря, располагающего значительными запасами нефти и газа. Отражением возрастающего внимания Китая к каспийским ресурсам стало приобретение Пекином за 5 млрд долл. доли в нефтегазовом месторождении «Кашаган» (Казахстан), расположенном на шельфе Каспийского моря. Помимо этого КНР обязалась вложить еще больший объем средств в осуществление инфраструктурных проектов.

Расширению сотрудничества Китая со странами региона способствуют географическая близость и заинтересованность стран Центральной Азии в разработке месторождений нефти и газа. Мощным аргументом Пекина в продвижении своих интересов стали дешевые кредиты, а также готовность нести дополнительные затраты, прежде всего связанные с развитием инфраструктуры стран Центральной Азии. Только в последние годы Казахстан получил примерно 20 млрд долл. в виде кредитов для осуществления энергетических проектов.

Китайские нефтегазовые активы, приобретенные за последнее десятилетие в странах Центральной Азии, стали мощным инструментом политического влияния Пекина в странах региона. Так, доля Китая в нефтегазовом секторе Казахстана стремительно выросла и, по разным оценкам, составляет примерно 25%. При этом отмечается стремительная динамика увеличения доли китайских компаний в нефтегазовых проектах.

Активное кредитование экономики стран Центральной Азии и приобретение активов в нефтегазовом секторе стран региона позволило Китаю добиться снижения цен на углеводородные ресурсы. Подобные успехи Пекина не только усилили геополитические позиции Пекина, но и позволили вести торг с Россией по вопросам цены на российские углеводороды. Кроме того, Пекин фактически свел к политическим заявлениям сотрудничество стран Центральной Азии с ЕС.

В то же время Пекин наращивает усилия по формированию в регионе новой трубопроводной инфраструктуры. Кредит, предоставленный Китаем на строительство новой ветки газопровода из Туркменистана, направлен на дальнейшее расширение его присутствия в энергетическом секторе стран Центральной Азии. Данный трубопровод закрепляет поставку газовых ресурсов Центральной Азии в китайском направлении. Первая ветка туркменско-китайского газопровода была сдана в эксплуатацию в 2009 году, запуск третьей планируется в 2014 году. Новая ветка газопровода должна увеличить экспорт газа в Китай на 25 млрд куб. м. В результате мощность трубопровода Туркменистан–Китай должен составить 65 млрд куб. м, хотя первоначально его пропускную способность планировалось довести до 40 млрд куб. м.

Масштабные проекты в сфере добычи и транспортировки углеводородов выступают в качестве инструмента китайской политики в реализации долгосрочных интересов. Пекин рассчитывает установить контроль над природными ресурсами стран региона с целью их последующего интенсивного использования. Подобная ресурсная политика Китая в Центральной Азии лишает страны региона перспектив.

Российская политика в регионе

На фоне активности Пекина в Центральной Азии успехи российской региональной политики в целом выглядят скромно. Многочисленные соглашения, подписанные Россией с Туркменистаном и Узбекистаном, не сказались на характере двусторонних отношений. Инициативы России в реализации Прикаспийского газопровода, предложения по координации политики в сфере добычи и экспорта углеводородов оказались не востребованы. Страны региона сохраняют в отношениях с Россией дистанцию, одновременно расширяя политическое и энергетическое сотрудничество с западными государствами и Китаем, влияние которого продолжает возрастать.

Снижение российского влияния в регионе обусловлено объективными факторами. Россия располагает ограниченными возможностями в развитии энергетического сотрудничества со странами региона. Объем российских инвестиций в страны Центральной Азии значительно уступает китайским вложениям. Наиболее динамично Россия развивает отношения с Казахстаном.

Торгово-экономическое сотрудничество двух стран тесно переплетается с энергетическим взаимодействием. Так, российское направление экспорта казахстанских углеводородов является для Астаны ключевым. В свою очередь, Россия активно продвигает реализацию нефтепровода Тенгиз–Новороссийск (Каспийский трубопроводный консорциум), который обеспечивает связь западноказахстанских месторождений с черноморскими нефтяными терминалами. Кроме того, участие Казахстана в формировании Таможенного союза с перспективой реализации проекта Евразийского экономического союза обеспечивает высокий уровень многостороннего и двустороннего сотрудничества.

Конкуренция интеграционных проектов

В последнее десятилетие ключевым многосторонним механизмом взаимодействия России и Китая в Центральной Азии выступала Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). До последнего времени считалось, что интересы России и Китая в Центральной Азии совпадают. По крайней мере по ключевым вопросам.

В политике России в рамках ШОС превалировала идея расширения взаимодействия по вопросам региональной безопасности и создания механизма многостороннего сотрудничества в борьбе с терроризмом. Кроме того, на начальном этапе развития организации в России популярной была идея совместного противодействия проникновению в регион США. Стоит отметить, что Пекин активно поддерживал российские инициативы в решении данных проблем и одновременно, в рамках ШОС, проводил собственную политику, мало считаясь с интересами России. Так, российско-китайское энергетическое сотрудничество, которое в Москве рассматривали в качестве альтернативы европейскому направлению экспорта нефти и газа, за многие годы практически не вышло за рамки обсуждения. Более того, в условиях получения Пекином доступа к дешевым углеводородам Центральной Азии и отсутствия у Москвы рычагов воздействия на страны региона, значение и привлекательность российско-китайского энергетического сотрудничества для Китая снизилось. В итоге Пекин получил возможность добиваться от Москвы значительных уступок в вопросах цены на энергоресурсы и в то же время через освоение углеводородных ресурсов в странах региона и строительство новых трубопроводов в направлении Китая расширить энергетическое сотрудничество со странами Центральной Азии. При этом Пекин всячески избегал обострения отношений с Россией.

Политика Китая в Центральной Азии изначально была направлена на изменение соотношения сил в регионе. Пекин, для которого Центральная Азия представляла ключевое значение в вопросах политического сотрудничества и энергетической безопасности, был не заинтересован в усилении влияния России. Так, Пекин не был заинтересован в усилении влияния ЕС, который предлагал странам Центральной Азии участвовать в новых трубопроводных проектах. Их реализация не отвечает интересам Пекина, который стремится замкнуть на себя все углеводородные ресурсы стран Центральной Азии.

Участие в ШОС позволило Пекину практически беспрепятственно осуществлять торгово-экономическую экспансию в страны Центральной Азии и облегчило доступ к энергетическим ресурсам региона. По мере укрепления позиций Пекина в Центральной Азии в качестве ключевого игрока менялись акценты китайской политики. Вопросы регионального сотрудничества с Россией в Центральной Азии, в том числе и в сфере энергетики, стали отходить на второй план, уступая место усилиям, направленным на дальнейшее изменение баланса сил в регионе. Получение надежного доступа к месторождениям нефти и газа наряду с реализацией инфраструктурных проектов стало одной из приоритетных задач китайской политики на евразийском пространстве.

В этом контексте планы России по созданию Евразийского экономического союза противоречат долгосрочным интересам Китая. Тем более что в рамках данного интеграционного проекта Россия преследует цели, которые не ограничиваются развитием экономических связей и расширением энергетического сотрудничества. Речь идет о сохранении влияния России в Центральной Азии.

Настойчивые усилия России по созданию Евразийского экономического союза подтолкнули Пекин к расширению энергетического сотрудничества со странами Центральной Азии и прежде всего с Казахстаном. Через экономическое сотрудничество и активное участие в разработке углеводородных месторождений Китай стремится влиять на позиции Астаны, склоняя казахстанское руководство к пересмотру внешнеполитических приоритетов. В реализации своей политики Пекин заинтересован использовать трудности, с которыми сталкиваются страны Таможенного союза.

Несовпадение геополитических интересов и заинтересованность в получении надежного доступа к сырьевым ресурсам Центральной Азии ведет к усилению конкуренции между Россией и Китаем. По мере развития интеграционных проектов их интересы могут расходиться. Тем более что Китай заинтересован адаптировать ШОС под свои интересы, сместив акценты в деятельности данной организации: от вопросов региональной безопасности в сторону расширения экономического и энергетического сотрудничества. Исходя из этого, Китай предлагает проекты, которые должны обеспечить ему в регионе лидирующие позиции. Речь идет о создании в рамках ШОС зоны свободной торговли, которую Пекин продвигает не первый год.

Новый этап внешней политики Китая, как и новое состояние стран Центральной Азии, должны учитываться Россией при отстаивании своих интересов в регионе. Период развития постсоветского пространства, при котором российские интеграционные проекты сталкивались только с политическим неприятием, уходит в прошлое. Китай открыто и недвусмысленно дает понять, что для установления полного контроля над странами Центральной Азии готов пойти на значительные экономические затраты. Соответственно одновременная реализация проекта Евразийского экономического союза и планов Пекина в Центральной Азии будет усиливать конкуренцию между Россией и Китаем за влияние на страны региона.