Почему результаты выборов президента Туркменистана важны для России
14 Февраль 2017 г., 17:58

В Туркменистане прошли выборы президента. В них ожидаемо приняло участие чуть больше 97% избирателей и столь же ожидаемо 97,5% проголосовали за действующего президента Гурбангулы Бердымухамедова.

В России большинство не только простых граждан, но и квалифицированных экспертов относятся "Непонятное государство где-то в песках. Вроде бы не враг и не совсем друг".

Президенты уходят только в мир иной — действующий ни разу не проигрывал на свободных выборах альтернативному кандидату. В общем, какой-то непонятный мир из восточных сказок, до которого нам дела нет.

На самом деле очень даже есть дело. И Туркменистан важен для России не меньше, чем Узбекистан (в котором, кстати, недавно сменился президент).

Но сегодня поговорим именно о Туркменистане. Не только потому, что там прошли президентские выборы. И не только потому, что в стране проходят незаметные российскому обывателю (и даже экспертному сообществу), но более чем серьезные, реформы. И даже не потому, что Туркменистан находится на четвертом месте в мире по запасам газа.

Все это важно, и об этом мы тоже будем говорить. Но важнее всего для России постоянный туркменский нейтралитет.

Если оценивать не расхожие мифы о государствах Средней Азии как о родине гостеприимных людей, обожающих работать на стройках Подмосковья, а реальное положение вещей, то постоянный гарантированный нейтралитет Туркменистана выгоден России сегодня даже больше, чем его потенциальное членство в интеграционных постсоветских структурах.

Именно этот постоянный нейтралитет обеспечивается действующей политической системой Туркменистана. Именно преемственность международной политики призваны обеспечить реформы, проводящиеся действующим президентом, переизбранным недавно на новый семилетний срок.

Конституция определяет страну как президентскую республику, а президентская республика всегда авторитарна — будь это в Туркменистане, в России или США. Кстати, именно президенты США умудрились за последние два десятилетия развязать не менее десятка крупных агрессивных войн в обход конгресса (который, по идее, обязан давать санкцию на любую зарубежную операцию Вооруженных сил США) — своим личным решением.

Первый позитивный момент, который обеспечивает туркменская власть (и на который рядовые россияне привычно не обращают внимания), — гастарбайтеров из Туркменистана в России практически нет. Работают в России киргизы и таджики, несколько меньше узбеков, а вот туркмен почти нет. Ашхабад справляется с проблемой миграции даже эффективнее, чем Ташкент, который тоже не приветствует стремление своих граждан искать счастье за пределами родной страны, однако удержать всех в пределах своих границ не в состоянии.

Миграция из Туркменистана в Россию сравнима с миграцией из процветающего Казахстана, связанного с Москвой массой интеграционных проектов, общими экономическими интересами, открытой границей и равными с россиянами правами при устройстве на работу. Я уже не говорю о трудовой миграции с Украины, граждан которой регулярно работает в России больше, чем в Туркменистане насчитывается избирателей.

Казалось бы, мелочь, но, учитывая напряженное отношение российского общества к трудовым мигрантам, — приятная мелочь.

Также приятно, что еще в конце 90-х — начале 2000-х "Газпром" уладил с Туркменистаном вопрос конкуренции на мировых рынках энергоносителей.

Чтобы было понятно, насколько это серьезное дело, предлагаю взглянуть на Сирию. Гражданская война в этой стране, в которую вмешалась уже половина мира, началась в первую очередь из-за желания Катара проложить через ее территорию газопровод, который позволил бы ему конкурировать на европейском рынке с российским газом. Были (и есть), конечно, и другие интересы, но все они не смогли бы сыграть (как, кстати, и в Ливии), если бы не этот первичный энергетический интерес, обеспечивший огромные деньги, брошенные на финансирование мятежных армий, а также информационное и внешнеполитическое лоббирование.

Сейчас Туркменистан работает на тех рынках, перспективу выхода на которые "Газпром" пока только рассматривает. А излишки добываемого газа Россия у него выкупает по выгодной цене.

В результате за Уралом туркменский газ в значительной степени замещает те объемы собственно российского газа, которые идут в Европу. Туркменистан, в 90-е доставивший "Газпрому" немало проблем попытками конкурировать и демпинговать на газовом рынке Европы, стал надежным партнером. Именно это партнерство обесценило все проекты альтернативных азиатских газопроводов вроде Nabucco. Без Туркменистана для них просто нет газа.

Все знают, что основанный на полномочиях или авторитете одного лидера, если тот просвещенный и талантливый, прекрасен во всем, кроме одного — нет гарантии, что на смену идеальному правителю не придет кто-нибудь другой.

Гарантировать преемственность политики может только коллективная воля политической элиты, не просто одобряющей решения лидера, но имеющей реальные механизмы влияния на их принятие.

Механизмы эти различны. Например, в Британии, в которой монарх до сих формально обладает теми же полномочиями, что и осуществлявший абсолютное правление Генрих VIII, это парламентаризм. Государственная и исполнительная власть на деле (а не по букве закона) не просто вынуждены считаться, но полностью зависят от воли элиты, представленной в парламенте.

В России конституция обеспечивает элите законную возможность влиять на принятие решений посредством парламентских механизмов. Исполнительная власть пытается заставить парламент работать. Но элита предпочитает использовать для реализации своих интересов внепарламентские механизмы, связанные с контролем ключевых ведомств исполнительной власти (знаменитая "система сдержек и противовесов").

Гурбангулы Бердымухамедов уже в течение первого срока своих полномочий сделал важный шаг, направленный на усиление веса парламента (Меджлиса) в национальной политической системе. Им был ликвидирован Народный совет (Халк Маслахаты) — своего рода надпарламент (нечто вроде Съезда народных депутатов в позднем СССР) — многочисленный и не работающий на постоянной основе орган, легко манипулируемый верховной властью.

Затем, уже в 2013 году, президент отказался от поста руководителя правящей партии, а парламентские выборы в том же году впервые прошли на многопартийной основе (за места в Меджлисе боролись две партии).

Все эти малозаметные внешне перемены имеют однозначную трактовку — Гурбангулы Бердымухамедов настойчиво пытается поделиться абсолютной властью с политической элитой, превратив ее представителей из статистов и закулисных интриганов в ответственных политиков, причастных к легальной выработке внешне и внутриполитического курса страны.

Посмотрим, удастся ли до конца реализовать эту реформу, но любой (а позитивный — в особенности) опыт пригодится не только Туркменистану, но и другим постсоветским государствам, в том числе и России, и Казахстану, и Белоруссии.

Наконец, то важнейшее, о чем мы упомянули в самом начале статьи, — постоянный гарантированный нейтралитет Туркменистана.

Как правило, нейтралитет гарантируется извне: соперничающие государства и военные блоки принимают на себя обязательство не втягивать конкретное нейтральное государство в свою орбиту. Такие гарантии всем хороши, кроме одного — интересы всегда бывают выше обязательств и давление на нейтралов все же оказывается, а иногда и нейтралитет нарушается, несмотря на любые гарантии (например, нейтралитет Бельгии в двух мировых войнах не собиралась уважать ни одна из соперничающих коалиций).

Туркменский нейтралитет для России важнее, чем потенциальное союзничество Ашхабада. Туркмения прикрывает огромный участок проблемной азиатской границы — от Каспийского моря до Афганистана. Через эту границу могут просачиваться наркоторговцы, террористы и т.д. Ее надежная защита — важнейший фактор в обеспечении стабильности как самой России, так и наших азиатских союзников. Туркменистан с этим справляется самостоятельно, не входя ни в ОДКБ, ни в НАТО. Его благожелательный нейтралитет экономит России массу ресурсов.

Достаточно сравнить с Таджикистаном, для обеспечения стабильности которого и защиты границы Россия вынуждена держать крупную военную базу.

Таким образом, незаметные на глобальном политическом фоне туркменские выборы обеспечили России сохранение на ближайшие семь лет предсказуемого и по факту партнерского курса официального Ашхабата в экономике, внешней политике и политике безопасности, а самому Туркменистану — курс реформ, направленных на стабилизацию политической системы.

Материал с сайта ria.ru