Клон от Шабунц
04 Сентябрь 2014 г., 20:14

Сразу хочу оговориться, быть может, окажусь не права, и всё написанное будет не по адресу . Но отчего то, есть глубокая убеждённость в том, что оно так и есть, и я - права. Однако всё по порядку. «Ковры на эшафоте» озаглавила свою статью, опубликованную на сайте «Хроники Туркменистана» некая Роза Салорская. Не правда ли, завлекающее заглавие. Что это за ковры? И почему они на эшафоте? Отдадим должное автору (или редактору, не знаю). Завлекла. Однако, что даёт прочтение. Оказывается, дорогой читатель, эта самая Салорская обвиняет всех и вся в республике в том, что туркменскими коврами, кроме двух-трёх иностранцев  и, разумеется, неё самой, никто по настоящему «не болеет». Это, если в двух словах, суть статейки. Прежде чем поделиться своими сомнениями насчёт авторства Салорской (об этом ниже), мне хотелось высказаться вот о чём. Замахнуться на такое обвинение, как мне кажется, не просто несусветная глупость, безумие, пошлость и хамство. Утверждать, что туркмены не хранят историю ковра, сами национальные шедевры, это всё равно, что говорить,  будто у туркмен нет своего языка, своей истории, своей земли.  Чтобы не быть голословной вот один абзац от Салорской: «Туркменскими коврами гордятся многие музеи мира, регулярно экспонируют, но в Туркмении ковры в советское время не часто выставлялись. Их, в основном, хранили. Одни в подвалах музея изобразительных искусств. Там многие произведения и сгнили. Об этом я знаю не понаслышке. Видела, как бесценные творения ковровщиц расползались в руках плачущих сотрудников музея, вызволивших их, наконец, из темницы. Потом ковровый антиквариат пересыпали дустом (опасным для здоровья пестицидом!) и… сложили опять на долгие годы».

Как видим, туркменскими коврами гордится кто угодно только не туркменский народ. «В Туркмении ковры в советское время не выставлялись…» А кто в этом виноват? Не сами ли музейные работники, к своим же экспонатам относившиеся как к крысам, которые травили дустом. Настоящие ценители шедевров никогда не дали бы этим «…произведениям сгнить». «Об этом я знаю не понаслышке»,-добавляет Салорская. Значит, она видела, как всё это происходило. Отчего же тогда тревогу не стала поднимать, а решила вдруг сообщить об этом спустя годы в своих нелепых «мемуарах».

Не будем говорить о выставке ковров, пусть Салорская (если ей ещё не изменяет память) вспомнит, а кто вообще мог выехать за границу из Туркмении. Редкие труппы фольклорных ансамблей, да и то, если в Москве сочтут нужным. Вот и всё. Какие международные выставки, Салорская, опомнитесь.

А хранители и бережные ценители ковров в Туркмении всегда были, есть и будут. Кстати, одного из них  Салорская никак не могла обойти стороной,  от того, видимо, и «вспомнила». Это фанат своего дела, художник Д.Реджепов.  Для этого человека ковровая фабрика без преувеличения  была вторым домом, он и проживал то, буквально, через дорогу от неё. «Ковровый профессор» называли его за глаза. Не было тогда Академии художеств. Была ковровая «Академия» Реджепова. Кто только не был у него в гостях. Однажды даже Брежнев заглянул на фабрику и был восхищён творениями ковровщиц.

Как в республике относятся к коврам,  сегодня знает каждый школьник. Он есть на всех государственных символах. В музеях есть бесценные экспонаты. Туркменский ковёр желанное приобретение для любого иностранца, посещающего республику. На весь мир известен найденный на Алтае пазырыкский ковёр и до сих пор красующийся в Эрмитаже. И при всём при этом заявлять, что они дескать не нужны здесь…Откуда это у Салорской?

Она сама же отвечает на этот вопрос. Повстречала как то Салорская знакомого американца, а тот в Санкт-петербургской гостинице показал ей толстенную книгу и говорит, вот такие должны быть выставлены ковры в вашем музее, а не подделки. Книга. Georgе O’ Bannon «Сarpets of the people of Central Asia. Late XIX and XX Centuries».

Американец  произнёс, Салорская - «усвоила». Вернувшись в Ашхабад, она зашла в музей и вмиг «прозрела», некоторые ковры были прибиты к стене гвоздями. Вот она, та самая не хватавшая для её «бесценных» воспоминаний «изюминка». «Американец – ковры-подделки, в музеях ковры на гвоздях - никто в Туркмении ковры не ценит и настоящих шедевров нет»,- вот примерно такая логика её размышлений. Для убедительности «вспомнила» изданный очень давно (в сороковые годы прошлого столетия) альбом о коврах и, стала трезвонить нынешним директорам ковровых фабрик, и, заносчиво экзаменуя, одновременно допытывалась, а слышали ли они об этом альбоме? Заполучив желаемое «нет», на радостях,  Салорская, делает многозначительный, ласкающий душу вывод: «Вот, невежды, даже об этом не знают».

Здесь хотелось бы спросить Салорскую, отчего же она так «радеющая» за туркменские ковры не сходила к тем же директорам и не просветила их, не помогла им. Или побоялась на их фоне выглядеть профаном, ведь они всё-таки много лет коврами занимаются. Не знаю боязнь ли опростоволоситься или стремление принизить собеседников, двигали Салорской, но ясно одно - у человека нет ни грамма желания быть сподвижником, помогать мастерам ковровых дел и искусствоведам. Главное унизить, съязвить.

«В мире много коллекций туркменских ковров, частных и государственных. Все они были давно увезены с туркменской земли, ведь ковры всегда будоражили воображение не только исследователей»,- не без радости продолжает Салорская.       И «приводит» читателя к следующему выводу - а кому нужны в таком случае шедевры, которые так «рвутся» и  «хотят»  передать отдельные иностранцы обратно в республику. Но раз так, они  «подумают» передавать ли их.

Приводит в своих «воспоминаниях» в связи с коврами Салорская и следующий факт. «Завоеватель генерал Михаил Скобелев, прибыв на туркменскую землю, первым делом потребовал древние грамоты о происхождении текинцев, а также их лошадей и их ковры. Многие из награбленных ковров так и не смогли увезти. Не было тогда дерева для гробов, и потому в ковры пришлось завернуть тела убитых офицеров при штурме Геоктепе, и засыпать песком в Великокняжеской траншее близ этой самой крепости».

«Не смогли вывести ковры»,- сожалеет вместе со Скобелевым Салорская. Не было дерева для гробов, заворачивали убиенных в ковры и закапывали. Гробы, к сведению Салорской были. Недавно мне пришлось столкнуться с экскаваторщиком, который работал при возведении Геоктепинской мечети. При работе на одном из котлованов, он вдруг внезапно исчез в яме и, спустя некоторое время вновь появился с осколками от кувшина. «Бывают и более ценные находки»,- сказал несколько огорчённый своей неудачей экскаваторщик Валера. И рассказал следующую историю. Там в Геоктепе, при землеройных работах он наткнулся на что-то деревянное. Оказалось гроб, лежал хрестианский крест и останки священника. Валерий тут же позвал местных яшули, передал им крест, а останки тут же перезахоронили. Вдобавок к этому. Как можно утверждать, что не могло быть дерева, если к Геоктепе подвели железную дорогу на деревянных шпалах. А Скобелев оказывается всего лишь «прибыл» и стал «собирать древние грамоты, лошадей и ковры». Дабы не оказаться нечистоплотной и не выглядеть предвзятой, оставлю этот эпизод без комментариев, но к чему он приведён в статье Салорской, можно догадываться.

А теперь вернёмся к моим первоначальным обещаниям поделиться соображениями по поводу авторства Салорской. Уж больно всё написанное ею, смахивает на то, как пишет и думает Шабунц, будто это клонированная Шабунц выступила под  именем Салорской. Очень хотелось бы ошибиться в своих ощущениях.

Тязегуль Гочяева