Шлиман Востока
28 Октябрь 2014 г., 10:47

Самой первой научной работой Виктора Сарианиди, написанной после окончания Среднеазиатского государственного университета, была статья о керамических печах Древнего Мерва. И это оказалось очень символичным. Заносила ли его судьба на Северный Кавказ для раскопок Бамутских курганов в Чечено-Ингушетии, или в окрестности Шибергана в Афганистане, или в Абхазию, все его помыслы всегда находились в Туркменистане, в песках Каракумов или в непосредственной близости от них. И в молодые, и в зрелые, и в самые последние годы своей жизни он, как Атлант, прикоснувшийся к матери-земле, приободрялся, оживал, забывал обо всех невзгодах, только сев в самолет, летевший из Ашхабада в Мары. Даже в свой последний год, будучи уже тяжело больным, Сарианиди провел весь сезон раскопок в Туркменистане, не желая расставаться с главным делом своей жизни.

Не раз на вопрос, почему он стал археологом, Виктор Иванович рассказывал такую историю. В его семье греков-понтийцев, живших в Ташкенте, была любимая козочка, которую после ее смерти не убрали куда-то, а закопали в садике около дома. Через какое-то время, когда память об этом захоронении уже ушла, Виктору поручили вскопать участок в саду под новую грядку. И, как он рассказывал, для него стало потрясением, что в один из «копков» лопата обнажила не просто кости этого животного, а небольшой знакомый ошейник, находившийся, как ему и положено, на шее козочки. Именно тогда, как рассказывал Виктор Иванович, мысль о том, что земля таит многое из прошлых эпох (а что именно? что было когда-то? кто жил когда-то? о чем они думали, что носили? что делали?) стала основной, будоражившей его всю остальную жизнь.

Поступив на кафедру археологии исторического факультета Среднеазиатского университета, Виктор Иванович стал учеником таких знатоков истории Востока, как профессор Александр Александрович Семенов, академик Михаил Евгеньевич Массон, академик Борис Анатольевич Литвинский. Еще будучи студентом, в 1949 г. в составе Южно-туркменистанской археологической комплексной экспедиции он принимает участие в раскопках на Нисе, в маршрутных разведках на юго-западе Туркменистана (Мешеди-Мисриан). В 1950–1954 гг. молодой археолог работает на Нисе, на Султан-Кале и Гяур-Кале в Древнем Мерве. После окончания университета, переехав в Москву, он участвует в археологической разведке на Тахирбайском оазисе, а затем и в раскопках на обнаруженных памятниках, на Аучин Депе, а также на до сих пор загадочном для специалистов холме Яз Депе.

В 1955–1959 гг. он руководит раскопками на крупном поселении земледельцев, расположенном в 20 км от г. Теджен, у железнодорожной станции Геоксюр. Кроме нескольких многокомнатных домов из прямоугольного сырцового кирпича, разделенных узкими улочками, им впервые на территории юга Средней Азии найдены коллективные погребальные камеры – толосы, как он предполагает, семейные склепы. Обратила на себя внимание там и великолепная расписная тонкостенная керамика, украшенная сложным геометрическим орнаментом, выполненным в полихромной технике.

В этом отношении керамика геоксюрского стиля сильно отличалась от керамической посуды, известной на других памятниках Туркменистана. Еще одной особенностью культуры обитателей Геоксюра является его коропластика, т. е. изготовление фигурок из обожженной глины. Жители этого поселка, существовавшего 6 тысяч лет назад, чаще всего изображали сидящих женщин, нередко со сложными высокими прическами и очень редко мужчин, головы которых украшали шлемы. Уже тогда исследователь обратил внимание на то, что найденные на Геоксюре предметы имеют определенное сходство с другими, изготовленными в известном центре древней цивилизации – в Эламе и Месопотамии.

И далее, где бы ни работал Сарианиди, это «впервые», «уникальное», «особенное», «ранее нигде не отмеченное» удавалось найти именно ему. Нередко можно было услышать, что ему «просто везет». Но чтобы так «везло», надо исходить своими ногами огромные пространства (а в первые годы его работы с транспортом в археологических экспедициях было не так уж и благополучно, и он в прямом смысле слова пешком исходил сотни километров по пескам). Нужно уметь отличить просто понижение бархана от того «выдува», в котором может обнаружиться древнее поселение или могильник. Необходимо прочесть сотни книг не только по той узкой теме, которой занимаешься сейчас, но и те, которые описывают, что происходило на соседних территориях в более раннее и более позднее время…

В качестве иллюстрации к сказанному можно привести хотя бы два небольших примера. Май 2004 года. На восточном берегу большого южного бассейна Гонура экспедиция находит загадочное сооружение: есть три стены, к одной из них прислонен вертикально стоящий двухметровый посох из серого камня. Одна из стен уходит на еще не раскопанную территорию на восток. Неподалеку, на полу, найден круглый каменный диск из белого камня.

Обе находки – свидетельство того, что эти стены имеют отношение к дому какого-то высокопоставленного человека. Подобные находки были сделаны не раз на других территориях Гонура, где раскопки продолжались к тому времени уже 30 лет. Но «дом» построен не на поверхности, а под землей! В раскопанной на тот момент всего паре комнат постоянно встречаются мелкие, аккуратно обработанные вставки, напоминающие мозаику. Они разной формы. На некоторых из них имеются узоры, нанесенные красной, черной или зеленоватой краской. Пока всем участвующим в работах – и Виктору Ивановичу, и Теркешу Ходжаниязову, руководившему работами на этом раскопе, и тем более всем остальным – мало что понятно.

В этот момент приходит сообщение, что руководство американского журнала «Нейшнл географик» вызывает Виктора Ивановича в Афганистан, в г. Кабул, где в августе 2003 г. в подвалах государственного банка обнаружены ящики с «Золотом Бактрии». Только автор раскопок, проходивших в 1978–1979 гг. на холме Тилля Тепе, где это золото и было найдено, может подтвердить – оригиналы ли это, искусно сделанные копии или вообще другая коллекция. Экспедиция продолжает работу, а ее начальник уезжает на неделю в Афганистан.
Пока Сарианиди отсутствовал, удалось выявить весь контур котлована, в южной части которого оказался выстроен подземный дом из четырех комнат, а вся северная часть пока представлялась пустой. Но работа идет медленно, так как мозаичных вставок очень много, они концентрируются в определенных местах. В других местах появляются отдельные кости животных. Около северной стенки котлована стали проявляться странной формы бронзовые изделия: они похожи на дуги «с ушками», в каждом из которых сделано одно отверстие. Толщина изделий значительная – до полусантиметра. Но никакой ясности, что же это может быть, нет.

Профессор приехал из командировки, увы, с травмированной ногой, с палочкой и пока не может спуститься в глубокий (до 2 м) котлован, поэтому изучает найденное в его отсутствие с верхней бровки. Но – вот что значит совсем не «везет», а прекрасное знание научной литературы – буквально через минуту он восклицает: «Это же колеса! Это – царские могилы не Ура, а Гонура!» И действительно, работы того, весеннего сезона подтвердили, что это было одно из элитарных погребений, где находились четырехколесная повозка (еще два колеса упали на пол в процессе разложения дерева, из которого были сделаны ее оси и сиденье), верблюд, собака, жеребенок, бронзовая лампа, пара керамических сосудов и еще немало ценных, в том числе золотых изделий. Осенью того же года было раскопано еще четыре богатых погребения, и стало ясно, что это царский некрополь, где нашли свой покой правители города, руины которого местные жители нарекли Гонур Депе.

Добавить к этому надо только одно – еще раз к вопросу о знании, случае и везении. Когда осенью 2004 г. работы в этой части памятника подходили к концу, Виктор Иванович не один раз вспоминал, что 25 лет назад, когда экспедиция работала на дворце Северного Гонура, в 50 м к югу от этой территории находился лагерь. Там стояли полотняные палатки, горели костры для приготовления пищи всем участникам, шла обычная бытовая жизнь экспедиции... И именно через эту территорию, «попирая ногами те самые царские могилы с их богатствами, которые открылись миру только спустя два с лишним десятилетия», все работники и гости, приезжавшие на памятник, ходили по нескольку раз в день на раскопки дворца... А ведь рассказанное – маленький эпизод из четырех десятилетий исследований Гонура. Сколько еще тайн хранит земля Маргианы? Что еще она расскажет ее пытливым исследователям?

Правильно говорится: «Дорогу осилит идущий». Жадно ищущим, бескорыстно вкладывающим все свои знания, умения, силы в любимое дело, сопутствуют и везение, и удача. Поскольку Виктор Сарианиди был именно таким человеком, постольку ему «повезло» сделать два мировых археологических открытия XX века: найти золото Бактрии и целую цивилизацию, тысячелетия назад утонувшую в песках одной из великих пустынь мира.

Золотой Холм – Тилля Тепе в районе Шибиргана тоже был найден случайно. Советско-афганская археологическая экспедиция работала в разных провинциях Афганистана, начиная с 1969 года. Задачей отряда, которым руководил Сарианиди (тогда еще кандидат исторических наук, докторскую диссертацию он защитил лишь в 1975 г., в том числе и на материалах данной экспедиции), было выявление памятников эпохи бронзы в этой стране и составление ее археологической карты.

Добавлю, что параллельно с этими работами в те же годы продолжались и разведка, и раскопки в Тоголокском и Гонурском оазисах в Туркменистане. Археологом был найден и раскопан целый ряд интересных памятников, в том числе в Дашлийском оазисе. Замечательным было то, что по элементам архитектуры, керамическим комплексам, погребальным обрядам и по многим элементам культуры, в том числе изобразительным, афганские материалы находили много общего с туркменскими. Эти, а также найденные в научных изданиях параллели с другими соседними территориями помогли сформулировать мысль о Бактрийско-Маргианском археологическом комплексе – культурной общности, занимавшей обширную территорию в конце III–II тыс. до н.э., одним из ключевых памятников которого стал Гонур Депе в Марыйском велаяте Туркменистана.
А Тилля Тепе пришлось начать раскапывать, хотя особо интересного памятника эпохи бронзы на нем не было, как рассказывал Виктор Иванович, по той причине, что рядом с холмом должны были проводить строительные работы. И вот такая удача, которая (как это совпадение может не показаться мистическим?!) по времени совпала с большой международной конференцией, посвященной так называемой кушанской проблеме, проходившей в Кабуле. Именно проблеме – т.к. и в наши дни из-за скудости источников еще не вполне ясна политическая и социально-экономическая история Кушанской империи, существовавшей в I–IVвв. в сердце Азии и созданной потомками кочевых племен, сокрушивших власть греко-бактрийских царей, наследников Александра Македонского.

Но Сарианиди находит тайные, а поэтому не затронутые грабителями семь погребений представителей правящей верхушки кушан, которые позволяют в деталях описать и одежду, и погребальный обряд, и прекрасные образцы декоративно-прикладного искусства, какие-то детали социального устройства, а кроме того, и их антропологический облик. Конечно, в этой находке большинство привлекает именно количество найденного золота (более 20 тысяч предметов, некоторые из них весили более 1 кг) и искусство мастеров того времени. Но даже если бы эти предметы были сделаны не из этого благородного металла, научная, историческая ценность их была бы не намного меньше. Остается только сожалеть, что до наших дней найденные комплексы изучены лишь предварительно, и их подробное исследование все еще остается делом будущего.

Здесь важно сделать одно небольшое замечание. Известно, что именно в кушанский период был проложен первый в истории нашей планеты трансконтинентальный Великий шелковый путь, протянувшийся из китайской империи Хань, через земли Кушанского и Парфянского царств, к римскому Средиземноморью. Он получил такое название лишь в XIX в., но такого рода торговые дороги не складываются одномоментно. И эта торговая дорога для транспортировки ценнейшего для Европы товара – шелка из Китая начала складываться задолго до торговли самим шелком. Такого рода пути начинали функционировать уже в эпоху бронзы, если не раньше.

Именно благодаря соприкосновению и взаимодействию разнообразных культурных традиций, мирного сосуществования разных хозяйственно-культурных типов на территории Средней Азии в целом и Туркменистана в частности народы имели возможность обогащаться друг от друга новейшими знаниями и технологиями, что привело к возникновению блестящего центра мировой культуры. Так вот, именно Виктор Сарианиди еще в свои молодые годы одним из первых описал древнейшую часть этой дороги – Лазуритовый путь, который 5 тысячелетий назад связывал Бадахшан, сокровищницу лазурита, с Месопотамией и долиной реки Инд и проходил, конечно, через древнюю дельту Мургаба. Блестящие свидетельства того, что «душа царей» Древний Мерв был крупнейшим перекрестком торговых и культурных связей не только в Средние века, а намного раньше, принесли осуществлявшиеся более 60 лет раскопки Сарианиди в древней дельте реки Мургаб и на Гонур Депе, в частности.

Виктор Иванович любил начинать свои рассказы об открытии Маргианы словами: «Когда мы учились в школе, на уроках географии нам всегда говорили, что Каракумы – одна из величайших пустынь мира, где никогда не ступала нога человека. Но это оказалось неверным. Ее пески скрывали не только богатейшие сокровища, но и свидетельства того, что тысячелетия назад здесь существовал один из центров древневосточной цивилизации. Нам и посчастливилось его открыть». В 2006 г. в Мары состоялась крупная международная конференция. В ней приняли участие всемирно известные специалисты по истории Ближнего Востока. И, увидев величественный Гонур Депе, богатейшие собрания музеев Туркменистана, собранные из раскопанных там и на других памятниках страны Маргуш находок, все без исключения ученые, несмотря на то что многие из них ранее очень скептически относились к этой точке зрения, согласились с тем, что являются свидетелями открытия новой, не известной ранее науке цивилизации.

Более критически до сих пор воспринимают бывшую очень дорогой Виктору Ивановичу Сарианиди мысль о том, что именно здесь, на земле древней Маргианы, зарождались верования, которые позднее сложились в зороастрийскую религию. Он полагал, что именно эти общие представления о священных стихиях огне, воде и земле, о постоянно существующей в мире борьбе сил добра и зла и другие в качестве общей идеологии объединяли разные племена и народы, жившие на обширных пространствах юго-восточного Туркменистана и на соседних землях. Но чем больше специалистов узнает о находках в этом регионе, тем больше сторонников и у этой идеи. Теперь уже и значительное число религиоведов понимают, что Сарианиди нашел те истоки обычаев и традиций, которые когда-то позволили пророку Заратустре сформулировать главный принцип: добрые мысли, добрые слова и добрые дела. И оказалось, что эти истоки находились на туркменской земле.

Виктор Иванович Сарианиди всегда масштабно смотрел на научные проблемы, ему не была свойственна мелочность, но он был внимателен и к деталям, и к результатам исследований других наук, позволяющим понять исторический процесс в целом. Именно поэтому в Маргианской экспедиции всегда работали разные специалисты – архитекторы, антропологи, зоологи, ботаники, геологи, гидрологи, религиоведы, инженеры и т.д. На массе примеров было доказано, как древняя культура связывается тысячами нитями с современной, что как и более древние обитатели предгорий Копетдага, так и жители страны Маргуш составляют один из главных генетических пластов современного населения. Именно поэтому только у очень предвзятого человека сейчас могут возникнуть сомнения в том, что процветавшая в древней дельте Мургаба культура была создана жителями этой страны, древними предками туркменского народа.

Есть разные представители археологической науки. Есть те, которые, отдавая дань раскопкам, большую часть своего времени уделяют работе либо с литературой, либо с музейными ценностями. Есть другие, для которых работы в поле – самоцель, а анализ и соотнесение полученных результатов с известными ранее – второстепенны. Есть и третьи, для которых самое важное самому разобраться в той или иной исторической эпохе, а на изложение своих выводов так, чтобы они были доступны другим, жалко времени. В Викторе Ивановиче прекрасно сочетались все эти три типа исследователей: для того чтобы понять, что же он копает, все время между выездами в поле он проводил в библиотеках.

Так, например, пока здоровье это позволяло, зимой между осенним и весенним полевыми сезонами он ездил к своей сестре в Грецию, где в Афинах постоянно работал в научных центрах города, выискивая новейшие публикации, выстраивая для себя «зрительный ряд» того, что было найдено в разных землях, записывая и копируя необходимое. Попадая в музеи Парижа, Тегерана, Лондона, Нью-Йорка, других городов, он жадно изучал хранившиеся там ценности. Но, конечно, его «настоящей жизнью» были сами раскопки. Уже уезжая после очередного сезона из песков, он определял для себя, что будет приоритетом работ следующего, где может быть скрыто то заветное, что он пока не смог найти.

И приехав домой, он с неистовством и невероятной скоростью старался донести до всех, что же он нашел, как это можно понять, интерпретировать. Его книги выходили практически ежегодно! Недаром список его публикаций, может быть, и не столь огромный, как бывает у некоторых, но включающий все же более 300 позиций, содержит более 30 монографий. Несколько десятков его работ опубликованы на иностранных языках.
Археология была образом жизни Виктора Ивановича Сарианиди. Он любил жизнь во всех ее проявлениях, но жил по-настоящему только в поле, в дорогих его сердцу Каракумах.

Виктор Иванович избран почетным академиком АН Туркменистана (2012), награжден греческим орденом «Гражданской доблести» (2002), высшей наградой Афганистана в области культуры – медалью Саида Джамалетдина Афгани (2008), он лауреат Международной премии Туркменистана имени Махтумкули (2000), награжден туркменским орденом «За большую любовь к независимому Туркменистану» (2009), имеет памятные медали Критского университета, Обществ понтийских греков городов Салоники и Афины, Золотой венок от Понтийского общества г. Салоники.

Виктора Сарианиди нередко называют «Шлиманом Востока», но вернее было бы сказать, что «Шлиман – это Сарианиди Запада». Для того чтобы хотя бы приблизительное сравнить находки этих двух выдающихся археологов, достаточно положить рядом с золотом Трои Шлимана бактрийское золото и сокровища древней Маргианы Сарианиди.